Язык. Культура. Общество. Выпуск 2. 2010 г.

КУЛЬТУРА ПОЛЬСКО–ЛИТОВСКИХ ТАТАР КАК ПРИМЕР НАСЛЕДСТВА ЕВРОПЕЙСКОГО ИСЛАМА (ВВЕДЕНИЕ В ПРОБЛЕМАТИКУ)

Г. Червинский (G. Czerwinski)

Гентский университет (UGent) (г. Гент, Бельгия)

Данная статья является введением в проблематику культурных отношений между цивилизацией Запада и цивилизацией ислама с точки зрения культурного наследства польских и литовских татар. Сегодня среди этнических групп в Польше и Литве татары являются одним из самых маленьких сообществ. Несмотря на небольшую популяцию, культура польских и литовских татар развивается беспрерывно и является конгломератом западноевропейской и азиатско–мусульманской традиций. Кроме того польско–литовский ислам очень либеральный, модернистического толка. Автор статьи пытается показать, что западнотатарская культура может сыграть очень важную роль в межкультурном мирном диалоге Востока и Запада.

Татар в Великом Литовском Княжестве мы встречаем уже в XIV веке. Они заселяют постепенно район Вильнюса, Минска, Гродно, Белостока, но они являются всегда только мусульманским меньшинством среди поляков, белорусов, литовцев. Проживая среди славян и балтийцев, они начинают ассимилироваться, теряя постепенно знания тюркского языка, но сохраняя отдельную религию – ислам. Родным языком польско–литовских татар становится либо белорусский, либо польский [1].

Сегодня о татарах, проживающих в Польше, Литве и Белоруссии, мы должны говорить соответственно «польские татары», «литовские татары», «белорусские татары», поскольку они живут в трех независимых государствах и являются уже в значительной степени частями отдельных культур. Они говорят, в зависимости от страны проживания, на польском, литовском, русском или белорусском языках [2]. Но с другой стороны у потомков польско–литовских татар мы наблюдаем двустепенный принцип этнического самоопределения, что в Польше, например, сосредоточивается в одном понятии «поляк–татарин». В этом понятии оба его компонента в равной степени играют важную роль, один не существует в этническом сознании без другого [5]. То, о чем мы здесь говорим, чётко заметно в современной польско–татарской литературе, где постоянно встречаем отнесения к польской истории и роли, которую в ней сыграли польские татары. Один из самих выдающихся польско–татарских поэтов, Селим Хазбиевич, в одном из своих стихотворении писал: «Живёт внутри меня поляк и татарин / один носит фуражку, а второй крымку», где «фуражка» может символизировать шапку Юзефа Пилсудского (1867–1935), маршала Польши, а «крымка» – головной убор польско–литовских татар (шапка в стиле тюбетейки). Но синтез европейской и азиатской культур имеет в литературе польских и литовских татар также более глубокое определение. Послевоенная литература польских татар, в частности самая современная поэзия, является конгломератом традиции западноевропейской и азиатско–мусульманской. С одной стороны, не последнюю роль играет здесь европейский модернизм, «археология памяти», психоанализ Юнга, экзистенциализм Хайдеггера. С другой стороны с современной европейской традицией вступает в диалог древняя традиция Востока, суфизм, поэзия Омара Хайяма и Джалаладдина Руми, память о татарско–монгольских кочевниках и шаманских обрядах [6; 7].

С указанной выше точки зрения, культура польско–литовских татар нуждается в межкультурном переводе. Хотя польские и литовские татары говорят на европейских языках и являются одним из народов Европы, нельзя понять их культуры и литературы, если не рассматривать её как элемент, принадлежащий одновременно двум цивилизациям (европейской и исламской). Этот перевод должен сыграть не последнюю роль в коммуникации между цивилизациями, потому что присутствие последователей ислама в Польше и Литве означает то, что потомки выходцев из Золотой Орды являются сегодня единственными, не считая мусульманских албанцев в Болгарии, мусульманами европейского происхождения в Европейском Союзе. В то время, когда процент мусульман проживающих в Западной Европе постоянно повышается, а конфликт европейской и мусульманской цивилизаций становится всё более сложной проблемой, культура польско–литовских татар должна являться примером мирного существования и ассимиляции мусульман. Но если Восточная Европа хотела бы использовать татарское наследство в диалоге западного и мусульманского миров, ей сперва самой требуется лучше изучить культуру и традицию европейского ислама.

Исследование наследства польско–литовских татар развивается в нескольких направлениях. Обширную библиографию научных трудов мы встречаем в области исторических знаний. Работы историков исследуют происхождение татар Великого Литовского Княжества, их старинную традицию и письменность (рукописные книги на польском и белорусском языках записывали польско–литовские татары алфавитом арабским). Здесь мы можем упомянуть, прежде всего, труды польских учёных П. Боравского и А. Дубиньского [1], а также Я. Тышкевича [2; 3] и А. Миськевича [10]. «Китабистикой», т. е. наукой о старинной татарской литературе Литовского Княжества (араб. аль–китаб – книга), занимались, в частности, А. Воронович [11], А. К. Антонович [9], Ч. Лапич [12] и А. Дрозд [13]. Культуру польских татар с точки зрения социологии исследовала К. Варминская [5]. Социологический взгляд замечаем также в трудах литовских и русских историков: А. Якуваускаса, Г. Ситдыкова, С. Думина [17]. Влияние христианской литературы на старинную татарскую письменность интересовало в своё время А. Дрозда [14; 15], а современную татарскую литературу исследуют сегодня М. М. Дзекан [18; 19] и Г. Червинский [6; 7; 8]. До сих пор татарско–мусульманская культура Польши и Литвы не привлекает, однако, особенного внимания политических и культурных деятелей на Западе, хотя и там встречаем ряд интересных научных трудов посвященных истории польско–литовских татар см., например: [16]. В будущем необходимо обратить особенное внимание на роль, которую играют польские и литовские, а также белорусские татары–мусульмане в межкультурном диалоге Востока и Запада. Настоящая статья является введением в проблематику, которую автор собирается исследовать далее.

Как в Польше, так и в Литве, татары являются одним из самых маленьких сообществ [10]. Несмотря на небольшое количество польских татар, их культура непрерывно развивается с самого начала татарского заселения в Великом Княжестве Литовском, входя в диалог с христианской и европейской культурой [17]. В начале 20–го века в идеологии польских татар можно заметить убеждение о своеобразной миссии, которую должны сыграть польские мусульмане. В 1932 году один из самых важных деятелей татарского культурного движения, Ольгерд Крычинский писал: «В этом великом идеологическом движении, которое ищет синтеза Востока и Запада в цели создать новую цивилизацию... Литовские татары, которые, сами по себе, являются как бы миниатюрой этого синтеза, призваны сыграть скромную, но почетную роль. Литовские татары могут быть проводниками на восток тех настоящих ценностей, которые создала западная цивилизация ... и одновременно толкователями для Запада всех черт, ... заключающих в себя великий и прекрасный дух Востока...» [20]. Стоит заметить, что религия польских и литовских татар представляет собой модернистическую версию ислама. Татары считают себя, прежде всего, гражданами государств, в которых они проживают, полностью уважая европейские традиции и права. Они решительно отвергают радикализм вакхабизма и требования некоторых представителей ислама, хотящих ввести в мусульманских обществах в Западной Европе «параллельное» право, основанное на принципах шариата. Хорошие отношения между мусульманами и христианами в Польше поддерживает основанный в 1999 году Совет Католиков и Мусульман в Польше, единственная такого типа организация в мире. Польская Католическая Церковь ежегодно 26 января празднует День Ислама в Католической Церкви. О христианах также часто молятся в мечетях польские мусульмане.

Современная Европа борется с крупным числом эмигрантов из мусульманских стран, которые часто имеют проблемы с тем, чтобы ассимилироваться с культурой новой родины, оставаясь вне главного хода социальной и культурной жизни, замыкаясь в своеобразных гетто. Результатом этого часто является отторжение мусульман в Европе и, как следствие, существование «параллельных сообществ». С другой стороны европейцы, живущие в пострелигиозной эпохе развития их культуры и не понимающие принципов исламской культуры, не умеют различить в культурах иммигрантов того, что, в сущности, является элементом религии, а что элементом местных племенных принципов и ритуалов. В данной ситуации значительная часть западноевропейского общества начинает отсылаться к стереотипным образцам и там ищет ответы на вопросы непонятной ими современности. Именно здесь культура потомков польско–литовских татар может показаться очень полезным примером для Западной Европы.

В заключении надо заметить, что в последние времена ситуация ислама начинается меняться также и в Польше. Еще недавно единственной мусульманской организацией в Польше являлся существующий непрерывно с 1925 года Мусульманский Религиозный Союз. Его деятельность регулирует государственный закон от 21 апреля 1925 года, согласно которому членом Союза может быть каждый польский гражданин–последователь ислама, а также иностранные мусульмане, постоянно проживающие в Польше. Большинство членов союза – польские татары мусульмане. С 2004 года существует в Польше также Мусульманская Лига, которая в большинстве объединяет иностранных граждан – арабов, тюрков и проч. [21]. Между этими двумя организациями наблюдается большая идеологическая разница, что не вселяет, к сожалению, большого оптимизма. Новая ситуация может постепенно ослабить роль польских и литовских татар в процессе моделирования европейской концепции ислама и в процессе межкультурной коммуникации между Востоком и Западом.

1. Borawski, P. Tatarzy polscy. Dzieje, obrzedy, legendy, tradycje. / P.Borawski, A. Dubinski. Warszawa: Iskry, 1986.

2. Tyszkiewicz, J. Z historii Tatarow polskich 1794–1944. Pultusk: WSH im. A. Gieysztora, 2002.

3. Tyszkiewicz, J. Tatarzy na Litwie i w Polsce. Studia z dziejow XIII–XVIII w. Warszawa: PWN, 1989.

4. Podhorodecki, L. Tatarzy. Od Czyngis–chana do XX wieku. Warszawa: Bellona, 2010.

5. Warminska, K. Tatarzy polscy. Tozsamosc religijna i etniczna. Krakow: Universitas, 1999.

6. Czerwinski, G. Selim Chazbijewicz jako poeta polsko–tatarski. «Pamietnik Literacki», 2011 (в печати).

7. Czerwinski, G. „Miejsca–archetypy” poezji polsko–tatarskiej (przyklad Selima Chazbijewicza i Musy Czachorowskiego). «Rocznik Komparatystyczny», 2011 (в печати).

8. Czerwinski, G. К проблеме современной польско–татарской литературы // Ученые записки Таврического национального университета в Симферополе, 2010 (в печати).

9. Антонович, А. К. Белорусские тексты, писанные арабским письмом, и их графико–ортографическая система. Вильнюс, 1968.

10. Miskiewicz, A. Tatarzy polscy 1918–1939. Zycie spoleczno–kulturalne i religijne. Warszawa: PWN, 1990.

11. Woronowicz, A. Kitab Tatarow litewskich i jego zawartosc // «Rocznik Tatarski», 1935. Т. 2.

12. Lapicz, Cz. Kitab Tatarow litewsko–polskich. Paleografia, grafia, jezyk, Torun: Uniwersytet Mikolaja Kopernika, 1986.

13. Drozd, A. Zastosowanie pisma arabskiego do zapisu tekstow polskich (zarys historyczny) // Plenas Arabum domos. Materialy IV Ogolnopolskiej Konferencji Arabistycznej, Warszawa 25–26 marca 1993. Ред. M. M. Dziekan. Warszawa: Instytut Orientalistyczny UW, 1994.

14. Drozd, A. Staropolska poezja Tatarow // «Tytul». 1995. №1.

15. Drozd, A. Wplywy chrzescijanskie na literature Tatarow w dawnej Rzeczpospolitej. Miedzy antagonizmem a symbioza // «Pamietnik Literacki». 1997. №3.

16. Suter, P. Alfurkan tatarski. Der litauisch–tatarische Koran–Tefsir. Koln: Bohlau, 2004.

17. Jakubauskas, A., S. Lietuvos totoriai istorijoje ir kulturoje / A.Jakubauskas, G. Sitdykow, S. Dumin. Kaunas: Lietuvos totoriu bendruomeniu sajunga, 2009.

18. Dziekan, M. M. Rubai’jjat, albo czterowiersze // «Przeglad Orientalistyczny». 1998. №3/4.

19. Dziekan, M. M. Kobieta, kon i step. Wokol czterowierszy Musy Czachorowskiego // «Przeglad Tatarski». 2009. №1.

20. Kryczynski, O. Ruch nacjonalistyczny a Tatarzy Litewscy // «Rocznik Tatarski», 1932. Т. 1.

21. Miskiewicz, T. Jedno dla nas wszystkich prawo // «Muzylmanie Rzeczypospolitej». 2010. №2(6).