Материалы III Международной научной конференции «Межкультурная коммуникация в современном обществе».
Саранск, 16.11.2012 г.
(Язык. Культура. Общество. Выпуск 4. 2012 г.)

СИМВОЛИЗАЦИЯ КАК СРЕДСТВО ВЫРАЖЕНИЯ ПЕЙОРАТИВНОЙ ОЦЕНКИ В РОМАНЕ «СЕРДЦА ЧЕТЫРЕХ» ВЛАДИМИРА СОРОКИНА

Бердянский государственный педагогический университет (г. Бердянск, Украина)

В статье исследуется символизация как выражение пейоративной оценки. Определена специфика употребления несловесной (числовой) символизации в языковой картине мира на материале романа «Сердца четырех» Владимира Сорокина.

На современном этапе в силу антропоцентризма вопрос о символизации как своеобразной разновидности опредмечивания занимает одно из ключевых мест в научной парадигме. Работы Н. Гаврилина, Е. Сычева, А. Рымарь, Т. Кирюнина направлены на изучение символизации на словесно-речевом, сюжетно-тематическом, композиционном уровнях, а также на уровне ритма художественного произведения, символизирующих детали и цветообразования. Проведено ряд исследований, связанных с изучением основных средств оценочных суждений (символизации, антонимии, сравнения, метафоры, эпитетов), передающих субъектное отношение говорящего (Н. Авганова, Ю. Апресян, Н. Арутюнова, И. Арнольд, А. Вежбицкая, Е. Вольф, А. Папина, Ю. Степанов, И. Стернин и др. Однако аспект специфики символизации как приёма выражения пейоративной оценки в художественных произведениях остается недостаточно изученным, что обусловливает актуальность данного исследования.

Целью статьи является анализ символизации как стилистического средства выражения пейоративной оценки. В соответствии с поставленной целью были сформулированы следующие задачи: выявить средства выражения символизации в русской языковой картине; проанализировать контексты, презентирующие числовую символизацию, установить аксиологические характеристики исследуемой парадигмы.

Материалом для нашего исследования послужил роман «Сердца четырех» русского писателя ХХІ века Владимира Сорокина [1].

В основе символизации как одной из фигур экспрессивной деривации стилистики русского языка находится принцип использования символа определенной абстрактной категории для создания предметного образа того или иного явления. Широкое применение эксплицитного опредмечивания как основного приема выражения авторской интенции все чаще прослеживается в русской художественной литературе: например, у Ф. М. Достоевского в «Бесах» (бесы как символ готовых на всё сектантов социалистов), у М. Ю. Лермонтова в стихотворении «Парус» (белый парус как символ свободы) и др. Актуальным в современной литературе становится использование колоративной символики (чёрные дни, чёрная роза печали, красный террор, коричневая чума, синяя птица счастья) и т. д.

Основываясь на классификации символов, В.П. Москвин предлагает выделять словесную и несловесную символизацию.

В романе главным выражением словесной символизации является образ «сердца четырех», который имеет двойственную природу: 1) выступает в прямом значении как символ человеческого органа – сердца и в переносном – как символ олицетворения саркастической насмешки автора над фатальностью человеческой судьбы четырех главных героев романа.

Анализ выбранных контекстов дает основание утверждать, что данная парадигма имеет ярко выраженную отрицательную окраску. Наиболее ярко пейоративная оценка вербализуется в несловесной (числовой) символизации. Число как символ выражения авторской интенции занимает 70% текста романа и несёт в себе определенную магическую загадку.

Числа постоянно присутствуют в высказываниях главных героев, событиях, связанных с ними. Начало произведения связано с числами: Олег толкнул дверь ногой и вошел в булочную. Народу было немного. Он прошел к лоткам, взял два белых по двадцать и половину черного. Встал в очередь за женщиной. Вскоре очередь подошла. – Пятьдесят, – сказала седая кассирша. Олег дал рубль. – Ваши пятьдесят, – дала сдачу кассирша [1].

Все использованные числа можно разделить на 2 вида: 1) числа, написанные словами (как правило, 1 или 2 числа, на которые автор хочет обратить внимание): пятьдесят, тринадцать, три и др.; 2) числа, написанные цифрами (как правило, количество таких цифр в одном предложении может занимать целый абзац): 54, 18, 76, 92, 31, 72, 72, 82, 35, 41, 87, 55, 81, 44, 49, 38, 55, 55, 31, 84, 46, 54, 21, 13, 78, 19, 63, 20, 76, 42, 71, 39, 86, 24, 91, 23, 17, 11, 73, 82, 18, 68, 93, 44, 72, 13, 22, 58, 72, 91, 83, 24, 66, 71, 62, 82, 12, 74, 48, 55, 81, 24, 83, 77, 62, 72, 29, 33, 71, 99, 26, 83, 32, 94, 57, 44, 64, 21, 78, 42, 98, 53, 55, 72, 21, 15, 76, 18, 18, 44, 69, 72, 98, 20.

Использование чисел часто связано с непонятными по смыслу высказываниями, выраженными повторами: 1. Соль, до, фа, фа, соль, ми, ре, ля, фа, фа, си, соль, до, до, си, соль, фа, ре, ля, ля, ми <…> [1, С. 1] ; 2. Синий, синий, желтый, оранжевый, синий, красный, зеленый, зеленый, желтый, фиолетовый, голубой, красный, зеленый, фиолетовый, желтый, голубой, синий, зеленый <…> [1, С. 1].

В романе автор постоянно обращает внимание читателя на мелкие детали, связанные с числами: 1) время: Сережа проснулся раньше всех. За окном светило солнце. Часы показывали 9.22.; 2) день, месяц или год: Три года? А чего такой ободранный?; 3) деньги: <…> Бесполезные шесть миллионов?; 4) возраст: Когда война началась, мне четырнадцать исполнилось; 5) вес: Ну, и в общем, пайка хлеба работающему 200 грамм, иждивенцу – 125 [1, С. 1], а также количество страниц в книгах, номера бункеров и поездов, телефонов, домов и квартир и т.д.

Апогеем авторской мысли в использовании чисел является последний эпизод романа, где «<…> спрессованные в кубики и замороженные сердца четырех провалились в роллер, где были маркированы по принципу игральных костей. Через 3 минуты роллер выбросил их на ледяное поле, залитое жидкой матерью. Сердца четырех остановились: 6, 2, 5, 5» [1, C. 6]. Четыре главные цифры, ставшие роковыми для «сердец четырех», свидетельствуют о саркастическом отношении автора к судьбам главных героев, аморфности смысла и всего произведения, но в целом оно имеет завершенный вид благодаря числовой символике. Перед читателем сразу возникает проблема смысла в бессмысленности человеческой жизни, смысла в отсутствии смысла как такового. Сцены, описанные писателем, вызывают отвращение и негодование у читателя, но, как отмечал сам В. Сорокин, «читателя как такового я не учитываю. <...> Я до сих пор не понимаю, почему то, чем я занимаюсь, нравится кому-то еще» [2].

Владимир Сорокин часто использует слова и числа для создания законченной картины: слова обретают смысл только после того, как будет прочитано все произведение до конца, то есть все слова в совокупности обретают смысл, а не каждое по отдельности. Книги В. Сорокина ничему не учат и ни к чему не призывают, за что противники писателя называют их бездушными, не замечая главного эффекта от их прочтения – пробуждение у читателя остроты восприятия слова [2].

Таким образом, использование символизации как стилистического средства выражения пейоративной оценки в романе «Сердца четырёх» Владимира Сорокина отображает оригинальность авторского видения смысла человеческой жизни, служит вспомогательным усиливающим приёмом авторской позиции, отличая её неординарностью и абсурдностью.

Перспективами исследования является изучение метафоры, эпитета, литоты, олицетворения как стилистических приёмов и фигур на материале художественной прозы современной русской литературы.

1. Сорокин, Владимир. Сердца четырех [Электронный ресурс] / Владимир Сорокин. Режим доступа: http://www.srkn.ru/texts/serdtsa4_part01.shtml.

2. Сорокин, Владимир: публикации [Электронный ресурс] / Владимир Сорокин. Режим доступа: http://lib.ru/SOROKIN/about.txt_with-big-pictures.html.

3. ВЛДМР СРКН: официальный сайт Владимира Сорокина [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.srkn.ru/.